Разбивая на осколки губы ты тянешься всем естеством к сегодняшнему утру.
Ботинки насквозь промокли, в волосы въелась тоска с кусочками сигаретной горечи.
Как долго еще дышать через фильтры?


Я помню каждое наше прощание и все неловкие поцелуи, как мы кормили хлебом уток в прозябшем и скисшем от бутылочных осколков и ночных заварушек, парке, как грели пальцы об стаканчики с Лате из мак дака, как ты поправлял челку и от твоего свитера пахло едва различимой полынью, кофе и, самое главное - твоим теплом. Твой запах. Только твой. Двоичный код в моем сознании: лате полынь и немного тела. Это - мой персональный сладкий допинг/топпинг для серой кляксы этого города, который давно уже не боится предавать. Персональный повод утром открыв глаза наедятся на лучшее, а не соскальзывать с карниза.

Простынь скомкалась, будильник режет тишину в 6:45, топит корабли по ватерлинии. В сознании селится тупой гнев и безбожное чувство одиночества. Когда проснувшись посреди ночи оглушен учащенным биением собственного сердца и своим прерывистым дыханием. Маленький кошмар длинною в жизнь, когда не к кому прижаться ночью, и тихо, безмерно жалко заскулить от щемящего горло синдрома
полной целевой неудовлетворенности.

Организм вырабатывает серотонин, имитация/неумелый онанизм счастья.


Перед зеркалом твое уставшее лицо и пачка хрустящих лезвий в кармашке дорожной сумки, на тот случай если станет уж совсем невмоготу. И ты говоришь себе: улыбайся, чертов кретин, давай, давай, играй свою паршивенькую роль в своей дешевенькой пьесе...

И ныряешь в пищевод твоих улиц, вступив на первых же парах в лужу.



После, промокнуть насквозь, уронить очки, забыть берет на столе в 305-ой аудитории, сдать семинар унылому усатому историку, которому плевать на тебя настолько, насколько позволяет его профессиональный долг. Потратить последние деньги на омерзительный кофе в пластиковых стаканчиках, идти домой пешком, подхватить простуду, дома встретит холодное презрение бежевых стен и собаку, быть облизанным, подняться на второй этаж, боясь скрипнуть ступенькой прервав монотонное бурчание телевизора, побеспокоив кого-то из домашних, тотально застрявших где-то между собой и работой,

закрыться и...

расплакаться.
впервые за все эти шесть кошмарных дней.